Трамп, похоже, снова играет в свою любимую игру — «жёсткий переговорщик». На этот раз его раздражает не торговый баланс и не курс юаня, а то, что Си Цзиньпин, как ему кажется, слишком хорошо знает правила. Между соевыми бобами, фентанилом и редкоземельными металлами скрыт куда более серьёзный сюжет — попытка перехитрить того, кто привык считать себя единственным мастером сделки.
Для Дональда Трампа любая встреча — это партия. Причём не дипломатическая, а скорее биржевая, где курсом служат эмоции, а ставкой — амбиции. Перед саммитом АТЭС в Южной Корее президент США неожиданно обозначил четыре «фигуры напряжения»: редкоземельные металлы, фентанил, соевые бобы и Тайвань. На первый взгляд — набор случайных пунктов, но на деле это карта его старой игры против Пекина.
«Я не хочу, чтобы они играли с нами в игры с редкими металлами», — бросил Трамп, направляясь из Флориды в Вашингтон.
Слова звучат как предупреждение и как обида одновременно. Ведь именно Китай контролирует почти 70% мирового рынка редкоземельных элементов — того самого стратегического ресурса, без которого не летают самолёты, не едут электрокары и не работает ни один айфон. И если Пекин решит «прикрыть кран», то американская промышленность окажется зависимой сильнее, чем хотелось бы любому из её политиков.
Трамп понимает это. Поэтому делает то, что умеет лучше всего — повышает ставки. Он снова грозит «сотней процентов пошлин», снова говорит о «честной сделке» и снова обещает, что Америка «не позволит себя использовать». Его стиль переговоров — смесь угрозы и флирта: сначала пугает, потом обещает. В этом смысле Си Цзиньпин для него — не просто политический оппонент, а игрок, который умеет молчать дольше всех.
Американский лидер также не забыл упомянуть фентанил — болезненную тему для Вашингтона. Опасный наркотик, который, по словам Трампа, «идёт из Китая потоками» и стал символом внутреннего кризиса США.
Соевые бобы — третий элемент этой политической алхимии. Когда-то именно их экспорт был лакмусом американо-китайских отношений. Трамп требует «вернуться к закупкам с прежними объёмами», потому что знает: для фермерского электората США это куда важнее, чем любые редкоземельные дискуссии. Он, как всегда, играет на публику — но при этом не забывает считать ходы.
А Тайвань — это уже не экономика, а геополитический нерв. Трамп осторожно обходит прямые слова, обещая лишь «обсудить этот вопрос». Он понимает, что Тайвань для Си — не предмет торговли, а вопрос принципа. И всё же намекает: торговая уступка могла бы смягчить политическую. На языке Трампа это звучит почти по-рыночному: «ты мне металлы — я тебе покой в проливе».
При этом он публично уверяет: «Я не вижу, чтобы что-то происходило». Си, мол, доволен, но не без тревоги. Такая двусмысленность — типичный приём Трампа. Он никогда не говорит, о своих планах. Он создаёт туман, в котором оппонент должен первым сделать неверный шаг.
Показательно, что Трамп при этом не забывает про Австралию — союзника, с которым США заключают новые оборонные соглашения. На фоне Тайваня эти соглашения выглядят как страховка от неожиданностей: мол, если Пекин всё же решит «поиграть» в силовой сценарий, в регионе найдётся кому ответить.
Но главная интрига — не в пошлинах, не в фентаниле и не в союзе с Канберрой. Главная интрига в том, верит ли сам Трамп, что его метод давления ещё работает. Китай за последние годы научился не реагировать мгновенно. Пекин действует как игрок, у которого на столе — вся колода. Он может выдержать паузу, а может ответить зеркально. В этой партии никто не хочет быть тем, кто моргнул первым.
И всё же Трамп надеется, что у него получится обхитрить Си. Поэтому он и говорит про «честную сделку», про «уважение со стороны Пекина», и будто сам себя убеждает, что контроль над игрой всё ещё в его руках. Хотя, возможно, теперь партия идёт по правилам, которые написал уже не он.
