Владимир Путин прибыл с кратким визитом в Пекин и впервые за годы пандемии провел очные переговоры со своим китайским другом Си. По итогам этого рандеву два лидера выпустили совместное заявление, которое с полным на то основанием можно назвать «китайской грамотой». Для тех, кто забыл точное значение этого русского фразеологизма, напоминаю. «Китайская грамота» — это некий набор слов, смысл которого абсолютно не доступен несведущему человеку.

В документе с пафосным названием «О международных отношениях, вступающих в новую эпоху, и глобальном устойчивом развитии» понятным является каждое слово и каждый абзац. Зато от понимания ускользает главное — общий смысл всей этой политической красоты.

Следует ли воспринимать совместное заявление двух лидеров как призыв за «все хорошее и против всего плохого?» Или среди пышных, но лишенных глубокого внутреннего содержания ритуальных фраз скрыто то, что является реально важным на фоне нынешнего беспрецедентного обострения отношений между РФ и Западом? Истина, скорее всего, находится где-то посередине. Но, похоже, что эта середина все-таки перекошена в сторону первого варианта.

В русском варианте совместное заявление состоит из 36 996 знаков. Это почти полторы газетных полосы убористого текста. Но большая часть этого убористого текста заслуживает лишь беглого прочтения.

Типичный образчик: «Стороны обращаются ко всем государствам с призывом в интересах всеобщего благополучия укреплять диалог и взаимное доверие, углублять взаимопонимание, отстаивать такие общечеловеческие ценности, как мир, развитие, равенство, справедливость, демократия и свобода, уважать права народов на самостоятельный выбор пути развития своих стран, а также суверенитет и интересы государств в области безопасности и развития».

Не знаю, как вам, но мне здесь не хватило призывов к защите прав котов, а также верблюдов, которых несомненно угнетают некоторые верблюдоненавистники. В чем причина такой иронии? В подозрении, что обширность документа призвана замаскировать отсутствие в нем чего-то реально нового и значимого.

Конечно, сказать, что заявление двух лидеров состоит только из банальностей и общих слов, нельзя. Читаем, например, следующее: «Некоторые силы, представляющие меньшинство на мировой арене, продолжают отстаивать односторонние подходы к решению международных проблем и прибегать к силовой политике, практикуют вмешательство во внутренние дела других государств, нанося ущерб их законным правам и интересам, провоцируют противоречия, разногласия и конфронтацию, препятствуют развитию и прогрессу человечества».

Ясно, что «под некоторыми силами» здесь подразумеваются США. Но точно ли Америка на международной арене представляет сейчас «меньшинство»? И имеет ли этот пассаж хоть какое-то прикладное политическое значение?

Еще одна загадка: «Стороны подтверждают, что российско-китайские межгосударственные отношения нового типа превосходят военно-политические союзы времен «холодной войны». Дружба между двумя государствами не имеет границ, в сотрудничестве нет запретных зон, укрепление двустороннего стратегического взаимодействия не направлено против третьих стран, не подвержено влиянию изменчивой международной среды и ситуативных перемен в третьих странах».

Красиво, велеречиво — и предельно непонятно. Что на практике скрывается за формулировкой «межгосударственные отношения нового типа»? Чем именно они «превосходят военно-политические союзы времен «холодной войны»? И означает ли тезис об иммунитете новой «великой дружбы» по отношению к «ситуативным переменам в третьих странах» то, что китайские банки не будут подчиняться нацеленным на Россию американским санкциям? Что-то я в этом сомневаюсь.

Двигаемся дальше в поиске конкретики: «Китайская Сторона относится с пониманием и поддерживает выдвинутые Российской Федерацией предложения по формированию долгосрочных юридически обязательных гарантий безопасности в Европе». Золотые слова — или лишь позолоченные? В плане международных отношений у термина «поддержка» есть много самых разных степеней, начиная от поддержки «глядя со стороны из шезлонга на пляже» и заканчивая поддержкой в виде своего активного участия в схватке. Та формулировка, которая использована, подталкивает к умозаключению: китайская поддержка России в данный непростой момент ее истории ближе все же к «сочувствию со стороны».

Конечно, есть вопросы, где между двумя странами действительно полное единение. Москва и Пекин против попыток пересмотра итогов Второй мировой войны. Замечательно. «Россия и Китай, являющиеся мировыми державами с богатым культурным и историческим наследием, имеют глубокие традиции демократии» — менее замечательно или даже слегка комично. Кто именно, интересно, заложил эти «глубокие традиции демократии» — Сталин и Мао, китайские императоры или представители нашей династии Романовых? Но не будем придираться. Будем считать, что в столь своеобразной форме Путин и Си выразили свой протест против американского желания насадить везде свою форму демократии.

«Стороны поддерживают курс на интернационализацию управления сетью «Интернет», выступают за равные права на управление ею, считают неприемлемыми любые попытки ограничить их суверенное право на регулирование и обеспечение безопасности национальных сегментов сети «Интернет» — к этим пассажам тоже есть вопросы. С американским контролем над интернетом, социальными сетями и прочее и прочее однозначно пора заканчивать. Но не дай бог, нам пойти по пути Китая в плане формирования общества всеобщей электронной слежки и всеобщего электронного контроля. Но это так, мысли вслух и замечания из разряда «пометки на полях». А теперь от этих пометок пора вернуться к главному: в схватке с коллективным Западом Россия, похоже, находится наедине с этим самым Западом.

Разумеется, нельзя строить свои заключения только на обильно процитированном выше документе. Эта бумаженция явно была подготовлена и согласована сильно заранее. По-настоящему важным является то, что произошло на закрытой части встречи двух лидеров. А об этом мы пока не знаем и вряд ли скоро узнаем. Однако использую это словосочетание еще раз : вряд ли дух того, что обсуждалось в Пекине за закрытыми дверями, сильно отличается от духа пресловутого «Совместного заявления». Россия в данный момент — это несомненно великая, но не менее несомненно одинокая держава. У нас есть с кем приятно поговорить, но особо не на кого опереться. Такая вот сейчас песня «Москва—Пекин».